О войне, о вере, о России

Томичи встретились с военкором Андреем Афанасьевым.

Андрей подкупает искренностью и простотой общения. Журналист, интеллектуал, выпускник и преподаватель МГИМО, сегодня он — военный корреспондент и ведущий телеканала «Спас». В его биографии — одиннадцать командировок в зону боевых действий, одним из итогов которых стал документальный фильм «Священная война».

В Томск Андрей Сергеевич приехал через три дня после очередной поездки на фронт. Приехал, чтобы поделиться с томичами размышлениями о происходящем на Донбассе.

Встречу в областной библиотеке им. Пушкина определила тема «Исторические и религиозные предпосылки СВО». Она состоялась 31 октября в рамках XVI Макариевских образовательных чтений.

Услышать гостя пришли люди разного возраста и занятий: священники, журналисты, учащиеся техникумов, пенсионеры, прихожане томских храмов. Один из вопросов задал боец ЧВК «Вагнер», пояснивший, что находится на лечении и пришел с «целой командой» бойцов. Дмитрия и всех защитников Родины зал приветствовал аплодисментами.

«Меньше всего хочу, чтобы это была лекция», — сказал в начале вечера гость, сразу предложив диалог. И он состоялся: томичи делились размышлениями, переживаниями, историями своих семей. Небольшую часть встречи предлагаем вашему вниманию.

Началось общение с минуты молчания в память о Герое России Максиме Песковом, погибшем в самом начале спецоперации. Его именем назван Томский кадетский корпус, воспитанники которого тоже были в этот вечер в библиотеке. Вместе со всеми они услышали песнопение «Вечная память», которое исполнили студенты Томской духовной семинарии.

Настрой на диалог задал фрагмент фильма «Священная война», посвященного служению православных священников в зоне боевых действий.

- Когда мы снимали фильм, — пояснил Андрей Афанасьев, — еще шли разговоры о том, нужны ли священники на войне. Сейчас священник есть практически во всех армейских подразделениях, и все согласны с тем, что это необходимо. Специалисты утверждают, что на морально-психологическое состояние бойца существенно влияют два фактора: присутствие в подразделении хорошо подготовленного военного медика и священника. Это — два ключевых фактора, повышающих боеспособность подразделения. Конечно, помимо других важных факторов. Мне это люди неоднократно подтверждали.

Сейчас мы заканчиваем второй фильм — «Сердце воина». Самое главное, что человек верующий или уверовавший на войне открывает для себя религиозную плоскость этого конфликта — то, что недоступно для людей, внешних для Церкви, которые опираются на знания, полученные из телевизора. Без понимания религиозных, духовных причин любой войны ее не то что невозможно выиграть — даже победа в ней может пойти не на пользу победившему народу.

У России есть миссия: с точки зрения богословия она называется эсхатологической и относится к концу времен. Россия должна быть эсхатологическим государством — последним, основанным на евангельских принципах. Да, мы плохо соответствуем этим принципам. Мы так себе христианский народ. Но мы все еще — страна и народ! И все еще в нашей общественной матрице, в нашем сознании Евангелие существует и дышит. И до тех пор, пока это происходит, мы будем удерживать мир от окончательного скатывания туда, куда его тянут. Задача этих людей — снести преграду в виде России. Это противостояние длится всю историю человечества. Началось оно с убийства Каином Авеля и закончится Вторым Пришествием Господа нашего Иисуса Христа.

- В годы Великой Отечественной войны мы были единым народом. Как же все потом разделились?

- Мы не были единым народом! Если бы мы были едины, не было бы дивизии СС «Галичина» — дивизии предателей. Если из предателей формируют 12-тысячную дивизию, это значит, у них — иной культурный код, ощущение себя чужим и внешним. Великая Отечественная война, на мой взгляд, стала следствием страшных духовных процессов разложения в нашем обществе, нашем народе. И она стала той горькой, страшной пилюлей, которая была нам послана для отрезвления. После войны мы стали понемножку возвращаться к себе.

В 30-е годы в Советской России не было уроков истории. Зачем изучать отжившее, то, что ведет в прошлое, когда все стремятся к светлому будущему? Потом уже вернули историю. Во время Великой Отечественной войны вернули погоны, образы Александра Невского, Дмитрия Донского. Почему? Потому что выяснилось, что за Карла Маркса и Клару Цеткин народ не хотел идти под танки. Когда эта война стала народной, и народ понял, что воюет не за идеологию, а за сохранение себя, когда увидел, что захватчики делают с мирным населением, тогда все и изменилось. Но для этого нужно было потерять подготовленную по новому образцу советскую армию, пустить немцев под Москву. И потом уже произошел какой-то духовный переворот и, возможно, частичное покаяние в руководстве страны, в котором поняли, что они наворотили. Поняли, что еще немножко — и уже над ними будет совершен суд руками захватчиков.

Для того, чтобы победить, советскому руководству нужно было пойти на уступки: они открыли храмы, не задавили окончательно Церковь. Вот так Господь судил сохранить Церковь. После войны оставалось три митрополита, четыре архиерея и несколько сотен священников на всю страну! Что это была за страна, что это был за народ? Великая Отечественная война стала причиной того, что многое изменилось.

Наверное, у поколения победителей не было той духовной защиты, которая была у тех людей, что призывали на помощь Бога. Я мистически на это смотрю, потому что уже на этой войне я много раз видел своими глазами, что если человек молится, если он с Богом, вокруг него постоянно происходят чудеса. Кого-нибудь называют «фартовый», «заговоренный». А я спрашиваю: «Ты молишься, братишка?». Он говорит: «Да, я — православный»!

- Любовь насильно не навяжешь. Если весь народ на Украине от мала до велика возненавидел русских, а мы силой пытаемся изменить ситуацию, как это возможно?

- Далеко не весь народ возненавидел русских! Нас по-прежнему ждет огромное количество людей там, на подконтрольных Киеву территориях. Была допущена уйма ошибок с нашей стороны, потеряна уйма времени, но по-прежнему там нас ждут сотни тысяч и миллионы людей. Православные люди ушли в подполье, в катакомбы. На Украине это — точно десять миллионов. Их Церковь запретили! Кого они дальше будут ждать? Поставьте себя на их место. Что бы там ни было, конечно, ты будешь за тех, кто Церковь вернет, не будет оставлять ее в поругание. Это один момент.

Другой: я сейчас вернулся из очередной командировки из зоны СВО. Мне рассказывают: на Донецком направлении командир подразделения мобилизованных украинцев-ВСУшников получает приказ самоубийственный, который означал, что их просто решили пустить в расход. И вот командир по связи, через специальную частоту, выходит на наших военных и выводит все свое отделение на территорию, подконтрольную нашим войскам. Добровольно! И эти люди, находясь в плену, просят: «Не меняйте нас!». Пленные украинские военнослужащие просят их не менять! Это — наши люди!

Это — трагедия, что мы воюем сами с собой, и, действительно, часть территории находится под властью обезумевших людей. Но там не все обезумели — не от мала до велика. Большое количество людей нас ждет по сей день. И если хотя бы одну душу таким образом можно спасти, это надо делать.

- У меня дяди остались на Украине, живут под Одессой. Там перестали спускаться в убежище — говорят: «Наши мирных не бомбят!». Вот так относятся люди старшего поколения к нашим военным — они ждут Россию.

- И не только старшее поколение ждет. Старшему поколению в этом плане легче, потому что люди жили в одной стране. Мне было два года, когда случился 91-й год. Я вам честно скажу, для меня Украина как государство — чужая. Первый раз я оказался там как военный корреспондент. Но когда я посмотрел на людей, пообщался с ними в Донецке, Луганске, про Крым вообще молчу. Конечно, это — наши люди! И эти границы не то что несправедливы — они богопротивны, потому что границы должны быть между народами, у которых разные убеждения. У нас должна быть граница с теми, кто молится по-другому и говорит на другом языке. А с теми, кто говорит на одном с нами языке и молится с нами в одной церкви, границы быть не должно. И вот пока мы до той границы не дойдем, где начинается уже чужая речь и чужая вера, нам надо идти.

Ирина Киселёва

Фото: Анатолий Налетов

Видеотрансляция встречи — на странице Томской епархии ВКонтакте